Встречи с Лидией Бобровой

Предыдущая неделя в концертном зале «Классика» прошла под знаком Санкт-Петербурга. Великолепное выступление квинтета «Акварель», прибывшего к нам из культурной столицы, сменили творческие встречи с питерским режиссером Лидией Бобровой и показы её фильмов «Бабуся» и «Верую!», которые состоялись в «Классике» 19 и 20 ноября.

Хрупкая женщина с грустным и проницательным взглядом вошла в зал. Она спокойно представилась зрителям и, ничуть не смущаясь, добавила: «Вы, скорее всего, впервые слышите мое имя».

В эпоху, когда нишевое кино стало равноценно пресловутому понятию «не формат», которое сегодня звучит как приговор для многих талантливых российских режиссеров, кинокартины Лидии Бобровой можно увидеть разве что на телеканале «Культура», и то в ночное время. В такие моменты понимаешь всю горечь и непримиримый грустный пафос фразы, которая рефреном звучит на всех мероприятиях в «Классике», сказанной и сегодня, – «нас усердно отучают от глубоких чувств»…

А потом Лидия Алексеевна призналась: «Случается, я отчаиваюсь и готова опустить руки… В один из таких моментов раздался телефонный звонок… из Иванова от Евгения Николаевича Боброва, моего однофамильца. Он пригласил меня сюда, к вам. В такие моменты я вновь обретаю веру в себя и понимаю, что все, что делаю, – не зря!»

Её картины – сама жизнь… в которой герои… нет, не герои, просто люди (ведь тех или иных персонажей зачастую играют непрофессиональные актеры) в тоске, пьянстве, предательстве ищут смысл жизни, обретают веру в Бога, в чудесное… Сама режиссер призналась, что её фильмы – это фильмы-потрясения! «Я была уверена, что обе эти картины найдут отклик в душах своих зрителей», – сказала она.

Сложно понять, какая из картин потрясла зрителей больше. Киноочерк про трогательную бабусю Тосю, отдавшую всю свою жизнь семье и родной стране и оказавшуюся на старости лет никому не нужной, или фильм «Верую!» о духовном возрождении, когда герои попадают в такие жизненные ситуации, в которых вопросы веры и правды становятся смыслом их собственного бытия.

После просмотра многие зрители захотели высказаться. Эмоции выплескивались то в дрожащий голос, то в слезы… И все, все без исключения, благодарили режиссера за пережитое перед экраном…

Мы встретили Лидию Алексеевну в холле второго этажа, где она фотографировала двух молодых людей, говорила с ними о будущих съемках новой кинокартины…

Это были пробы?

Нет, я просто сфотографировала двух ваших ивановских актеров для своей картотеки. Я была вчера в вашем театре, посмотрела фотографии в фойе, увидела на них одного молодого человека, второго встретила сегодня здесь, у входа фирмы. Мне показалось, что они могут быть интересны для моего будущего фильма, который еще в задумке.

Какие эмоции Вы испытываете перед подобными встречами в новом для вас городе, перед незнакомыми людьми?

Я всегда волнуюсь. Фильм «Бабуся», например, снят семь лет назад, но я волнуюсь каждый раз, будто впервые встречаюсь со зрителем. Хотя где-то в душе знаю, что реакция будет такая же, как и в других городах России. Тем не менее, я каждый раз волнуюсь, думаю: «Вдруг именно в этом месте что-то будет не так, вдруг фильм не примут, вдруг он не понравится». А когда включается свет после просмотра, я вижу лица людей, и когда начинается обсуждение, то я понимаю, что все хорошо. Удивительно, фильм снят семь лет назад, а ощущение как будто мы его сделали только вчера, потому что восприятие зрителей, эмоции, реакции людей после фильма – совершенно те же самые, что были раньше. Наверное, это и есть что-то такое, что не устаревает. Я не замахиваюсь на слово «вечное», но конкретно в фильме «Бабуся» есть что-то такое, что действует на людей независимо от времени, независимо от места, от страны, от языка. Из чего я делаю свой вывод, изобретаю велосипед, что у кинематографа язык универсальный.

Каков Ваш посыл зрителям в картине «Бабуся»?

Фильм снят семь лет назад, но задумывался он где-то в 1999 году. И первый вариант сценария я начала писать в 1999-2000 году. Посыл тогда был один: запечатлеть на пленке то время, в котором мы живем, и свидетельствовать об этом времени языком и средствами кинематографа.

С чем был связан для Вас выбор профессии?

С тем, что мои сценарии никто не ставил. В 1983 году я окончила сценарный факультет ВГИКА. Писала о российской глубинке, о тех людях, которые там живут, среди таких людей я родилась и выросла. Предлагая свои сценарии, поняла, что жизнь народа у нас никому не нужна и неинтересна, у нас тогда снимали космонавтов, ученых, актеров – словом, видных деятелей. А простой человек после смерти В.М. Шукшина ушел с экрана, как будто его нет, как будто он и не существовал. Мне показалось, что это несправедливо, так не должно быть. Я поняла, что у меня выхода нет. Надо самой снимать фильмы.

Какая Вы на съемочной площадке?

Одна женщина снимала фильм о фильме «Верую!», там запечатлены и репетиции, и съемки. Есть материал, но у меня еще не было времени его посмотреть. Я его посмотрю и в следующий раз смогу ответить вам на этот вопрос. Но главное для меня – это умение и способность принимать решения, иногда даже жесткие. Потому что ситуации на съемочной площадке меняются неожиданно, парадоксально. Но ни в коем случае нельзя показывать слабину группе, в первую очередь, актерам, демонстрировать, что ты растерялся, что ты чего-то боишься. Я всегда готова к любым перестановкам на площадке.

Читала, что вся Ваша творческая деятельность была подготовкой к фильму «Верую!». Это так?

Совершенно верно. Дело в том, повторюсь, что я родилась и выросла среди тех людей, о которых писал и снимал кино Василий Шукшин. Для меня это было открытие, откровение, когда я впервые прочла его рассказы. «Калина красная» – это вообще потрясение на всю жизнь. Было ощущение, что обо мне, о моих родственниках, о моих соседях, Шукшин писал так, будто он жил среди нас. Когда он умер, я поняла, что нет другого человека, который продолжал бы его дело. Тогда мне было 22 года. Я очень сильно переживала его уход: ночь не спала, под утро было какое-то озарение, что я должна продолжить его дело, рассказывать про наш народ с любовью и знанием о нем. Все мои корни, мое сердце там, среди тех людей.

Что главное в кинокартине «Верую!»?

В прошлом году был юбилей Василия Шукшина и юбилей Николая Васильевича Гоголя. К Шукшину я долго шла, потому что ощущала свою огромную ответственность перед его памятью. Предчувствуя свою гибель, Шукшин в своих дневниках написал «когда я погибну, поставьте мне памятник, если таковой положен по рангу. Задумался…» И сделал небольшой рисунок рядом с этой надписью, на котором он сидит, прислонив руку ко лбу, – задумался… Мы пытались этим фильмом выполнить завещание Шукшина. И если кто-то в зале задумается, серьезно задумается, то, значит, нам удалось в какой-то степени выполнить его завещание.

Как Вам ивановская аудитория?

Замечательная аудитория. Ничего катастрофического с душами людей не происходит. Живые души, живые сердца. Как и вся Россия. Я просто очередной раз встретилась со своей Россией. Со своим народом.

И. Хачатрян